Поглощение Ханной казалось измученной и уставшей душе Алоиса избавлением от мук. Было так тепло, он за свою непродолжительную жизнь уже привык к холоду и безразличию вокруг себя - это же тепло обволакивало, притупляло сознание. Мысли замедлялись, становились скомканными, отрывочными. Он отчётливо осознавал лишь то, что рядом с ним его Лука, они вновь могут быть вместе. Вокруг них была пустота, мягкая полутьма окутывала, согревала. Понятие времени исчезало, меркло и сознание. Алоис и сам не мог понять, когда это странное бытие сменилось сном. Самым обыкновенным сном, отнюдь не кошмаром. Какие-то смазанные картины Лондона, разноцветный вихрь бала сменялся сумасшедшим мельтешением узких улиц, он успевает выхватить лишь некоторые детали из этого калейдоскопа видений, и они почему-то кажутся ему очень важными.
Алоис всегда не любил тот момент, когда вязкие путы сна соскальзывают, реальность же медленно проступает в сознании. Он жив. Так бывает только в глупых детских сказках, когда все почившие герои под конец воскресают, чтобы жить долго и счастливо. Но ведь "счастливо" уже никогда не будет, да и "долго" тоже вряд ли. Хотя... Если ему был дан этот отчаянный последний шанс, почему бы и не попытаться? Попытаться вновь, раз за разом оскальзываться, но упрямо поднимаясь с пола, скользкого от крови и горечи несбывшихся детских мечтаний. И он обязательно постарается, пусть ему и не дойти с высоко поднятой головой до своей мечты, но к чёрту гордость, он готов двигаться и ползком, цепляясь уже обломанными ногтями за зеркальные плиты, которыми вымощен его путь.
Алоис слышит тихий щелчок дверной ручки и шаги того, кто пожаловал в его комнату в столь ранний час. Он недоверчиво приоткрывает один глаз, словно опасаясь того, что эта реальность - лишь порождение воспалённого разума. Его комната погружена в темноту, но "эта" темнота больше не страшит его столь сильно, как раньше. Вскоре глаза привыкают и он может разглядеть силуэт дворецкого, что стоит у окон. Алоис неотрывно следит за каждым движением рук того, за тем, как дворецкий медленно разводит шторы, и Алоис жмурится, когда шаловливый солнечный зайчик на пару мгновений останавливается на его лице. Распахнуты окна и свежий утренний лёгкий ветерок прохладными струйками пробирается в душное с ночи помещение
Когда же Клод поворачивается к мальчику, тому кажется, что ему приснился весь кошмар последних дней, что ничего не изменилось, и вновь события развиваются по стандартному, заранее кем-то составленному плану. Но сердце судорожно сжимается в груди и чуть вспотевшие ладони стискивают простыни под покрывалом. Он смотрит на дворецкого робко и неуверенно, и очень по-детски.
- Доброе утро, Ваше Высочество. - его голос спокоен, в нём нельзя прочитать каких-либо эмоций. Так отстранёно, почти оскорбительно вежлив. Алоису хочется закричать, просто разорвать своим отчаянным воплем эту обыденную утреннюю тишину. Из сада слышится пение птиц и журчание фонтана. Алоису хочется схватить подсвечник и запустить им в зеркало, чтобы то брызнуло осколками и мелодичным звоном разрушило напряжение в душе мальчика.
- Клод! - полу-вопрос, полу-восклицание, может быть и приказ. Голос Алоиса тих, немного неуверен, но и нет в нём дрожи.